Часть 2. Психология самости (сэлф). Нарушения самости и их влияние на
творческую активность
Большинство работ данной тематики выполнено в рамках классической
фрейдовской теории влечений. Вероятно, концепция сублимации как
объяснительного фактора имеет, на протяжении всей истории психоанализа,
сильную власть над умами теоретиков и не потеряла ее и до сих пор.
Между тем попытка рассмотреть творчество как явление нарциссического
контекста кажется плодотворной, но предпринимается нечасто. Как видно,
это также обусловлено инерцией фрейдовского понимания нарциссизма как
патологического явления (разумеется, если речь не идет о первичном
нарциссизме младенца). И правда, придерживаясь концепции нарциссизма
как вторичной обращенности либидо на себя на пути от первичного
нарциссизма к объектной любви, легче описать феномены психопатологии,
чем высшие проявления Я. Картина меняется, если предпринять
рассмотрение творчества в контексте психологии самости. Пересмотр
традиционных взглядов на нарциссизм является, безусловно, продуктивной
линией развития теории (сам Фрейд, как известно, после знаменитой
работы 1914 года «О нарциссизме» к этой теме не возвращался).
Разведение понятий самости и Эго впервые было предпринято Х.Гартманом;
Э.Эриксон ввел и исследовал во многом родственный (но не тождественный)
самости конструкт «идентичность»; однако подлинное возвращение интереса
к исследованиям нарциссизма связано с работами Ж.Лакана (конец 40-х –
50-е г.г.), а расцвет этих исследований начинается с работами Х.Кохута.
До этого момента центральной в психоанализе оставалась линия,
посвященная исследованию мира объектов. Как утверждает Кохут, «одно из
препятствий, возникающих при рассмотрении теоретических проблем
нарциссизма…связано с допущением, что наличие объектных отношений
исключает нарциссизм» [5,15]. С целью устранения противоречия он вводит
понятие объектов самости (сэлф-объектов) и предполагает линии развития
нарциссических отношений с объектами самости и отношений с либидными
объектами одновременными и независимыми. Согласно Кохуту, формирование
здорового нарциссизма является отдельным и необходимым процессом
развития.
Самость определяется Кохутом как содержание психического аппарата,
состоящее из образов себя и объектов и являющееся центром инициативы
субъекта. К примеру, сознательными и предсознательными репрезентантами
самости могут быть чувство грандиозности или неполноценности. В
экспериментальной психологии личности эти репрезентанты
концептуализируются, в частности, как самооценка, уровень притязаний,
направленность личности, ценностные ориентации и т.п. Однако здесь
следует отметить, что последователи рассматривают кохутовскую концепцию
самости как проблематичную, с чем трудно не согласиться, и предлагают
ввести ряд уточнений. «Мы считаем важным проводить четкое различие
между понятием Я как психологической структуры (самость в данном
переводе есть Я, - А.Х.) и понятием личности как переживающего субъекта
и инициирующего действия агента…Психоанализ…может осветить лишь
переживание личности-как-агента с учетом специфических смысловых
контекстов»[8]. Особенно важным здесь представляется акцент на
мотивационном главенстве аффекта как индикатора личностного смысла.
Как происходит формирование самости? Пытаясь восполнить равновесие
первичного нарциссизма, неизбежно нарушаемое рядом фрустраций, ребенок
формирует грандиозный и эксгибиционистский образ себя – грандиозную
самость, а также наделяет совершенством вызывающий восхищение объект
самости – идеализированное родительское имаго. Эти конфигурации,
составляющие самость, сосуществуют и развиваются в значительной мере
независимо. В случае благоприятного развития архаичный эксгибиционизм и
грандиозность, смягчаясь, «интегрируются во взрослую личность, снабжая
инстинктивной энергией наши стремления и цели, способствуя получению
удовольствия от собственных действий, а также влияя на важные аспекты
нашей самооценки» [5,45]. Также и идеализированное имаго,
интроецированное в виде Супер-Эго, становится источником Эго-синтонных
идеалов, направляющих действия
зрелой личности. Однако если в силу разных причин происходит фиксация
на том или ином аспекте архаичной самости, нормальный ход развития
тормозится, что находит выражение в разнообразных нарциссических
нарушениях личности и поведения.
Нарушение по линии развития аспекта идеализированных объектов
происходит в случае, когда имаго объекта преобладает и психика ребенка
остается фиксированной на этом архаичном объекте самости. Это мешает
установлению прочной идеализации Супер-Эго и является причиной
постоянной потребности во внешнем объекте совершенства (иными словами,
интернализации идеализированного имаго в виде собственных ценностей не
происходит). Но стабильная система идеализированных ценностей есть
важный источник внутренней регуляции самооценки. Следовательно, такая
личность всю жизнь будет зависеть от определенного рода объектов,
внешних идеальных фигур, надеясь получить от них поддержку, которую не
обеспечивает собственное Супер-Эго.
Что касается развития второго аспекта самости – грандиозной самости,
которое происходит параллельно: в неблагоприятных случаях (при
отсутствии адекватного ответа родителей на потребность ребенка в
отклике на его грандиозные проявления) эта структура отщепляется от
реальности Эго и \или вытесняется. Психические дисфункции, связанные с
дефектом в сфере грандиозной самости, могут проявляться в доминировании
нереалистичной грандиозности и самодовольства в случае отщепленной
грандиозной самости, либо - в случае ее вытеснения- в преобладании
аффектов стыда и смущения и неадекватно низкой самооценки. Наблюдается
снижение способности получать удовольствие от собственной деятельности,
так как нарциссическое либидо полностью привязано к нереалистичным
грандиозным фантазиям. В любом случае, фиксация на архаичной
потребности в полном успехе, безграничных достижениях и восхвалении не
позволяет оказаться в ситуации, связанной с риском неудачи. Понятно,
что такая установка способна существенно ограничить или даже полностью
парализовать деятельность.
Таким образом, мы можем интерпретировать результаты многочисленных
психологических экспериментов и наблюдений по изучению творчества с
позиции психологии самости. Имеются данные, что высокой творческой
(интеллектуальной) активности сопутствует высокий уровень умственных
способностей, но однозначной обратной зависимости нет (см.[2]).
Наблюдается существование двух противоположно действующих групп
мотивационных факторов, одна из которых активизирует, а другая –
блокирует проявление творческой (интеллектуальной) активности.
Показано, что ориентация на внешнюю систему оценок (скорость решения,
реакция экспериментатора, ситуация соревнования), т.е. на достижение
успеха вне области собственно содержательной познавательной
деятельности, является помехой в творчестве.
Можно предположить, что деятельность нетворческих индивидов направлена
всецело на избегание нарциссической травмы и носит защитный характер.
Когда испытуемые пассивно избегают неудачи, слепо следуя инструкции,
тревожны, стеснительны, выраженно ориентированы на похвалу и одобрение
своих действий со стороны авторитетной фигуры
психолога-экспериментатора (т.е. самоощущение их уязвимо для любого
ограничения и неудачи, в связи с чем они вынуждены ограничивать свои
возможности), можно предположить наличие фиксации на аспекте
идеализированных объектов или\и вытесненной грандиозной самости.
Напротив, в случае преобладания грандиозной самости мотив достижения
явно доминирует в деятельности испытуемых. Они проявляют выраженную
заинтересованность в успехе (понимаемом ими как наиболее быстрое
решение задачи), а также ревность к достижениям других участников
эксперимента, действуют уверенно и быстро в пределах изученного
алгоритма, неадекватно реагируют на успех либо неудачу. И в том, и в
другом случае прямое получение удовольствия от непосредственно
познавательной деятельности блокируется.
С другой стороны, немногочисленные испытуемые-креативы демонстрируют в
процессе эксперимента совершенно другое поведение. Создается
впечатление, что ситуация эксперимента вовсе не рассматривается ими как
значимая в плане «оценки» собственной деятельности. Они не тревожны.
Включение секундомера и ситуация соревнования не вызывают у них
снижения качества выполнения, но и не стимулируют работать быстрее –
как бы не замечаются. Будучи поглощенными процессом решения задачи, они
не обращаются к экспериментатору в поисках похвалы и производят
впечатление людей, имеющих собственный, глубоко интернализованный
внутренний критерий успешности собственных действий. Иными словами, в
этом случае не наблюдается выраженного нарциссического дефицита, а
«прочная и достаточно катектированная самость, способная получать
радость от нарциссического удовлетворения, может…спокойно и без
напряжения стать центром направленной не объекты деятельности,
освобождая последнюю от необходимости в защитных целях совершать
действия, направленные на повышение самооценки» [5,52]).
|
