Часть.1. Краткий обзор психоаналитических исследований проблемы
творчества
На рубеже Х1Х-ХХ вв. в философско-психологическом анализе проблемы
творчества четко оформились две тенденции, послужившие основой разрыва
в когнитивной (закрепленной позитивизмом) и аффективной линиях
исследования. Суть этого противостояния четко выражена М.М.Бахтиным:
«Творчество не сводится к технике делания, а является
духовно-нравственным зарядом к действию» [1]. «Техника делания», как
более доступная экспериментальному наблюдению, выступала в качестве
объекта исследования творчества естественнонаучного (сайентистского)
направления. Понятно, что экспериментальный анализ феномена
«духовно-нравственного заряда», т.е. мотивации к творчеству и ее
детерминант, в рамках данного направления является сложной, не всегда
выполнимой задачей, так как адекватный инструмент для его изучения
отсутствует. Поэтому многие современные исследователи лишь
ограничиваются указанием на существование внутреннего мотива
познавательной деятельности. Вопрос о его происхождении, как
представляется, - это приоритет уже другой, психоаналитической
парадигмы.
Между тем практически все исследователи и сами творцы, выделяя признаки
творческого акта, подчеркивают его явно бессознательный характер,
спонтанность, неконтролируемость волей. Самоотчеты творческих людей,
вызывающие доверие своей согласованностью, все как один подчеркивают
значительную роль бессознательного в процессе творчества. Почти общим
местом у поэтов оказывается утверждение о том, что творчество
происходит у них как бы само по себе, без их участия, под чью-то
диктовку. Также и в работе ученого для того чтобы идея появилась,
необходим определенный период "инкубации", когда человек ничего не
предпринимает сознательно, но тем не менее помимо его сознания
происходит некая скрытая работа, проявляющаяся в "озарении" (инсайте).
Таким образом, творческий процесс в значительной степени бессознательно
осуществляется и, что не менее важно, полностью бессознательно
мотивируется.
Разумеется, психоанализ – как теория и метод исследования
бессознательного – не мог обойти своим вниманием столь существенное
явление душевной жизни, как творчество.
Надо отметить, что впервые проблема мотивации мышления была поставлена
именно З.Фрейдом [10], [11]. Уже в ранней работе «Остроумие и его
отношение к бессознательному» он убедительно показывает, как содержание
мотивации определяет вид остроумия. Крайне важным представляется
рассмотрение Фрейдом вопроса о развитии и особенностях проявления
влечения к познанию. Лежащее в основе творчества сильное влечение к
познанию, по Фрейду, обязано своим господством впечатлениям детства и
является замещением сексуального влечения. Генезис творческой
способности он видит в «судьбе влечений», преобразовании психической
энергии, что ведет к сублимации либо неврозу. Однако, оговаривает
Фрейд, «влечения и их превращение – это самое большее, что доступно
психоанализу… склонность к вытеснению, так же как способность
сублимировать, мы принуждены отнести к органическим основам
характера…»[10]. Таким образом, Фрейд решает вопрос о детерминации
творчества с позиции комплиментарности конституциональных и средовых
факторов, вынося окончательный ответ на вопрос за рамки
психоаналитического исследования (признавая решающую роль
конституциональных факторов, которые вне сферы психоанализа), но
оставляет за средовыми влияниями важную роль в конкретных путях,
«деталях» сублимации. Творческая активность мыслится Фрейдом как
защитная, хотя и социально приемлемая, продуктивная - в
противоположность неврозу или перверсии - психическая деятельность.
Вероятно, в рамках теории влечений вопрос и не мог быть решен иначе –
как, впрочем, не решен он до конца и до сих пор. По сути, вопрос о
способности к творчеству решается количественно: чем выше энергия, тем
выше способности. Концепция психической энергии отвечала потребности
объяснить индивидуальный разброс в проявлении творческих способностей,
однако попытка решить вопрос в русле лишь количественных различий
выглядит все же несколько «механистичной».
Вероятно, Фрейд не ставил своей целью всестороннее описание процесса
творчества, и потому законченной, логически непротиворечивой модели не
создал. В частности, остается неясным принципиальный для психологии
творчества вопрос: почему психическая энергия – источник активности
индивида - у одних, даже при условии отвода по пути сублимации,
приобретает преимущественно адаптивный, репродуктивный характер, тогда
как у других – сверхнормативна, т.е. носит творческий характер.
Кстати, к вопросу о соотношении среды и наследственности: необходимо
отметить, что современные исследования влияния генотипа и средовых
факторов на развитие креативности выявили детерминированность
индивидуальных различий в креативности исключительно средовыми
факторами, тогда как общий интеллект и специальные способности
(операциональная предпосылка творчества) в значительной мере
наследуются.
При этом заслуга Фрейда состоит в том, что он впервые в истории
психологии ставит вопросы (и дает аргументированные ответы) о роли
влияния ранних детских впечатлений, бессознательных фантазий, а также и
объектов, в формировании творческой мотивации. В частности, обсуждая
роль отца в формировании Леонардо как ученого, он делает важный вывод:
выраженный отцовский комплекс является фактором, тормозящим проявление
стремления к познанию [10]. Вероятно, здесь уместно отметить, что
полученные в настоящее время в рамках общей психологии
экспериментальные данные подтверждают справедливость гипотезы Фрейда о
роли ранних идентификаций в формировании творческой личности. В
частности, при анализе семейных отношений показано, что наибольшее
значение имеют следующие параметры: творческая-нетворческая личность
родителя как субъект идентификации; гармоничность-негармоничность
отношений между родителями, а также между родителями и детьми; ожидания
родителей по отношению к ребенку – ожидание достижений или
независимости; наличие творческой личности как образца для подражания.
Меньше шансов проявить творческие способности у детей, которые
идентифицируют себя с нетворческим, «средним» родителем. Процесс
идентификации зависит от отношений в семье: негармоничные эмоциональные
отношения способствуют отдалению ребенка от, как правило, нетворческих
родителей и избранию им за образец «идеального героя», обладающего
творческими чертами с большей вероятностью (см.[4]).
Большая часть психоаналитических исследований творчества после Фрейда
выполнялась в жанре психобиографии выдающихся личностей. Несмотря на
то, что было собрано большое количество фактического материала
относительно специфических травматических событий в детстве и первичных
объектов, эти попытки мало прибавили к пониманию природы творчества и
не привели к созданию целостной теории. Главным недостатком
психобиографии как метода исследования является то, что автор лишен
такого важного источника психоаналитической информации, как анализ
переноса и собственных контрпереносных реакций .
Также имеется ряд работ, исследующих специфические свойства Эго,
присущие креативной личности. Здесь наиболее велик индекс цитирования
работ Ф.Гринэйкр. Она описывает творческую личность как, обладающую
такими качествами, как «хорошее чувство гештальта», «адекватное
сенсомоторное оснащение», высокая эмпатия, более «подвижное», чем у
рядовой личности, либидо и пр.
Кроме того, обращает на себя внимание большое количество работ,
посвященных психоаналитической интерпретации произведений искусства.
Можно сказать, наблюдается определенный дисбаланс в сторону увеличения
количества исследований продуктов творчества по сравнению с
исследованиями процесса и сущности креативности, что является косвенным
свидетельством кризиса данной проблематики. Поиск в англоязычном
Интернете, предпринятый автором этой работы, дал следующий результат:
по ключевым словам psychoanalysis &creativity ресурсов весьма
ограниченное количество, на порядок меньше, чем по ключевым словам
psychoanalysis& arts. Кстати, почти полное отсутствие источников,
переведенных на русский язык, и недоступность оригиналов крайне
затрудняет русскоязычному исследователю работу над данной
проблематикой.
|
